С этой достойной внесения в книгу абсолютной истины мыслью я швырнула подушку последний раз, для профилактики.
Завораживает возможность коротким движением вызвать мощный поток, способный для него одного наполнить… – как там Ника говорила – ванну? Вроде бы такое слово. Он наполнил и долго сидел у бортика, осторожно трогая поверхность воды кончиками пальцев: такой он не видел прежде и не ощущал. В куполе вода сероватая, маслянистая, пропитанная добавками для «обеззараживания», он помнит это длинное мерзкое слово. В нем, как и в воде из Гнезда, чудится сильный привкус ржавчины. А здешняя – искрится, прозрачна и имеет незнакомый удивительный запах чистоты.
Дед открыл ворота шлюза, лишь когда поверил, что так нахально ругаться на него могу только настоящая я. И даже обещал потерпеть еще немного, забавляясь из последних сил моей памятливостью – сам же назвался «старым козлом». Впрочем, мы знали, насколько все фальшиво – и просьба, и обещание. Какое там «немного»…
В багряном отблеске первой луны рубка казалась залитой кровью, да и высохший труп капитана добавлял эмоций. Мы ели молча. Когда мне пришла бредовая мысль, и не скажу. Но пришла.
А моего Эла тут и спасать-то не от кого. Я теперь это знаю. За десять лет общения на Релате мы ни разу не пробовали сил друг друга на мечах. Сперва я не знала его возможностей, как и он – моих. Потом мы дружно решили, что и не хотим знать. Я видела, как он вполне равноправно работал с Рианом, он видел, как отшельник гонял меня. Достаточно. Какой смысл пытаться драться с тем, кого осознаешь полностью, до едва зарождающегося намерения? И кто безнадежно поддается, не желая причинить даже случайную боль. К тому же для меня тренировка – всего лишь способ отработать реакцию, необходимую пилоту, а бой – неизбежность. Снави рождены лечить и помогать живым, а не отнимать дар богов.