– Триввосьмь, – вздохнул вожак, поправляя. И подумал, что теперь ему и братьям учить новый счет. Ничего, это не трудно. Учить новое – всегда интересно. И теперь в знаниях недостатка не будет, он уверен.
Вечный оценил внимание волвека к женщинам по-своему, куда более просто.
Вожак вздохнул и добавил с легкой улыбкой: а сам Ясень, очевидно, взялся опекать айри, «потому что у него тоже никого нет и он грустит». Так сказал учитель Йялл, который сегодня выяснял у мальчика причину выбора нового места в столовой. Если это неприятно… Старейший почти обиделся и потребовал не мешать малышу опекать его. Тоже попробовал улыбнуться: его за всю долгую многовековую жизнь никто не опекал.
Получается, моя трижды-пра была на старости лет законченной интриганкой, кровь драконов сказалась, не иначе. Впрочем, если это хоть немного помогло удерживать Эла на краю жизни – спасибо ей. Он же обещал, что от мира не откажется, и слово сдержал. Он вообще очень надежный. Слушал бы лукавую бабульку внимательнее, понял бы больше. Я вот призадумалась: айри не вернется. То есть ты-то, может, и вернешься, но не как айри. Значит, у нас все получится! Я и так уже давно не сомневаюсь, но приятно получить столь странное и безусловное подтверждение. Насчет глаз она права. У настоящего Эла они должны быть бирюзовые в золотой кайме, я сама один раз видела. А прочее – узнаю очень скоро. На днях.
– Тогда звони, у них на все про все двенадцать часов, – кивнул Ялитэ, уточнив время. – Когда отправляемся в горы?
Больно, унизительно, безнадежно. Отметина так и осталась, зарастала она очень трудно, много хуже прочих.