Эдмонд Уэллс, сидящий рядом со мной, кажется, не так беспокоится за своих людей-муравьев. Он мирно беседует с Жоржем Мельесом, который утверждает, что в начале важнее всех других профессия кузнеца.
Жизнь распространяется. Существа в перьях, шерсти, чешуе, с клювами, клыками, когтями, самых разных цветов распространяются по всем континентам. Отовсюду раздается рычание, шипение, уханье, вздохи, стоны, крики агонии. Все рождается, бегает, совокупляется, гоняется друг за другом, дерется, убивает, переваривает, прячется. Арес наблюдает за этим, поглаживая усы и хмуря брови. Время от времени он наклоняется и проверяет что-то с помощью креста, перед тем как сделать пометку в записной книжке.
— Прудон: атеист, анархист, нигилист, чем и горжусь.
— Чтобы другой пользовался плодами моих исследований? Это слишком легко! У каждого своя работа и свой путь.
И в этот момент вулкан взорвался, покрывая остров выбросами оранжевой лавы. Волна была только в ста метрах.
— Хватит бездельничать. Ну-ка, подайте мне эту уху на твердую землю.