— Что я буду теперь, летом, в Париже делать? Я ее люблю, мистер Астлей! Вы знаете сами.
— Я слышал женские крики, но не знаю, кого зовут; это по-русски; теперь я вижу, откуда крики, — указывал мистер Астлей, — это кричит та женщина, которая сидит в большом кресле и которую внесли сейчас на крыльцо столько лакеев. Сзади несут чемоданы, значит, только что приехал поезд.
Мы обнялись искренно, и мистер Астлей ушел.
— Извольте, но он до вечера, может быть, не выйдет, вы до тысячи проставите, это случалось.
— А Де-Грие? Не путешествует ли и он тоже в Швейцарии?
— Oui, madame, — вежливо подтвердил крупер, — равно как всякая единичная ставка не должна превышать разом четырех тысяч флоринов, по уставу, — прибавил он в пояснение.