— Тебе лучше знать, батюшка, — заныла у меня на левом плече бабка искусственным голосом, и я ее сразу возненавидел.
Холодный пот неоднократно стекал у меня вдоль позвоночного столба при мысли о грыже. Каждый вечер я сидел в одной и той же позе, напившись чаю: под левой рукой у меня лежали все руководства по оперативному акушерству, сверху маленький Додерляйн. А справа десять различных томов по оперативной хирургии, с рисунками. Я кряхтел, курил, пил черный холодный чай...
— Убьет, — повторила бабка, глядя на меня в ужасе.
— Все в порядке, — сказал я, — можете больше не приезжать.
— Пятый день, пятый, — сказала мать и сухими глазами глубоко посмотрела на меня.
— Ну и блестяще же вы сделали, доктор, операцию.