Был вечер. Демьян Лукич держал маленькую лампочку и освещал застенчивого Ваньку. Рот у него был вымазан манной кашей. Но звезд на нем уже не было. И так все четверо прошли под лампочкой, лаская мою совесть.
— Ты что же это ругаешься? Это какие же порядки — ругаться?
Уютнейшая вещь керосиновая лампа, но я за электричество!
— Зачем, зачем вы так говорите? Ах, Сергей Васильевич, я — жалеючи вас.
Таких снов на рассвете я еще никогда не видел. Это двойные сны.
Доконал я ее. Доконал. Да, на моей совести большой грех.