— Ребята! Я вот всё думал, что меня сюда привело… Искать? Так дуру эту, Грааль, и без меня нашли. («Она не дура», — тихонько прошептала Ирочка, но её услышал только я.) А тем более — вот сюда — зачем? Так вот, я понял. Яков Вилимович, вы с Ираидой у выхода у этого простились?
Цунэхару задёргался, даже и не пытаясь освободиться, а чтобы показать несмирение; тогда его сзади несильно стукнули по темечку.
Он покрутил чашу, поднёс поближе к глазам.
— Минуту… — я приподнялся, чтобы принести; всё так же зажатая между стёклами записка лежала в нераспакованном ещё рюкзаке.
— Это строили не эронхаи, — сказал Шаддам. — Наверное — уже после нас. Люди.
Над человеком всего сильнее властвуют опасности настоящего момента, а потому часто представляется чрезвычайно отважным тот поступок, который в конечном счёте является единственным путём к спасению и, следовательно, поступком наиболее осмотрительным.