Тут бенедиктинец снарядил в небеса какое-то страшное ломбардское ругательство.
Как и в тех давних уже боях с албанцами, я не чувствовал сейчас ничего, кроме неловкости…
Выбор оставался крайне скудный: либо зелёная шёлковая пижама с иероглифом «ван» на спине, купленная весной в Гонконге и предназначенная скорее для подарка неизвестному другу, чем для собственной надобности (пакет всё ещё был запечатан), либо шорты-бермуды с пальмами впереди и обезьяньей улыбкой сзади, а к ним — просторная рубаха из набивного хлопка со вставками тонкой джинсовой ткани и алого атласа.
Первым делом я вручил пакет, он разорвал конверт, прочитал письмо — явно не слишком длинное, — поморщился или усмехнулся, сунул письмо обратно в конверт, бросил конверт на стол.
— Святая Инквизиция, — догадался брат Маркольфо. — Куда же без неё? Нет, у меня всё проще. Был за мной грех: я тоже сложил виршу, но, боюсь, не поймёшь ты её — она на классической латыни…
— Идиот я старый, вот что! А ну, пошли вниз! Вниз, в город. Пошли, пошли…