В общем, ещё на аэродроме нас как-то сразу очень неприветливо начали заталкивать в грузовик. Нам при этом не говорили ни слова, изъясняясь жестами прикладов; между собой солдаты перебрасывались словами на очень знакомом, но совершенно непонятном языке; ни моего немецкого, ни изысканно-оксфордского английского Ирочки они не понимали вовсе. Тигран попробовал армянский, а тётя Ашхен и Хасановна — русский, но и это ни к чему не привело. Нас не понимали или, скорее, не хотели понимать.