Большого труда стоило Абу Талибу сделать всего пару деликатных глотков.
Но, в общем, здесь всё было великолепно. Разве что еда подкачала по части оригинальности. Привыкший к французскому и итальянскому разнообразию, немецкой (особенно баварской) своеобычности и португальской кухонной вдохновенности, Шпак был разочарован до глубины души простотой и безыскусностью кормёжки. То есть всё было качественно и по-своему вкусно, но такое он уже ел, и много раз. Шандыба, который оказался прикован к диете, как каторжник к пушечному ядру, сочувствовал другу слабо. Несколько раз он повторил: «Скажи спасибо, что мы не в Англии», — после чего просто перестал реагировать на сетования.
Всё остальное заняло секунды. Не уверен, что я увидел всё, что было, и понял всё, что увидел.
— Ложись, дура, — сказал Шандыба. — Стеклом посечёт.
Маугли оглянулся, помахал рукой, а потом вроде бы попытался прыгнуть вниз, но не прыгнул: наверное, было высоко. Шпак подходил к нему справа, Шандыба — слева.
— А-а, — вспомнил Шандыба. — Точно. «Открыть кингстон»… Вот и мы летим — открывать Кингстон… Для себя, — поправился он, посмотрев на поперхнувшегося друга. — Ну, говорят же: «Открыть для себя». Он открыл для себя новое пиво… ну, типа того.