Поиску названия третьей повести был посвящен целый вечер... Веселый вечер. Было много... (Не говори этого слова! С. Л.)
* ...Козинец... — Она и в Африке Козинец. А зовут — Людмила. Почему Козинец в повести стала мужчиной, мы не знаем. Прости, Люда, так получилось.
— Одного-двоих — это еще куда ни шло, — рассуждал я, давясь ненавистным бутербродом. — Но целая орава проголодавшихся пятиклассников — это офигеть можно!
* ...Генерал-старший сержант судорожно сунул руку в карман. — Это конец! А где же таблетки?! — Из известного непристойного анекдота о Штирлице. Только Штирлиц потерял не таблетки, а пистолет.
* ... — Чуфара-Бамбара! Скорики-Морики! Явись передо мной мой министр социальной пропаганды, Андрэ Николя! — Андрей Николаев, питерский фэн... организатор... редактор... автор... да много у него ипостасей! Вот и еще одна появилась.
... — Положил я соловьеву голову в чемодан и дальше двинул... — Как ни странно, слово «чемодан» мы обнаружили в настоящей русской былине...