— Вы напридумывали все это, исходя из одной-единственной складки на джинсах? В таком случае вашему воображению можно только позавидовать.
— Только не трогай лицо! — истерически выкрикнул он, с ужасом глядя на неумолимо приближающуюся высокую фигуру, — я занят еще в двух сценах и…
— Ты можешь найти все, что тебя интересует, в библиотеке, в подшивке старых газет. Можешь заняться этим, когда вернешься домой.
Джулия на всякий случай немного отступила назад, но упорно продолжала добиваться своего.
— Он неплохой человек, но уж слишком чопорный и консервативный. Такие взгляды, как у него, были бы вполне уместны лет сто назад, когда ученика, осмелившегося заговорить без разрешения учителя, наказывали розгами.
Любую другую девушку, выросшую в восьмидесятых, подобные самоограничения свели бы с ума, но только не Джулию. Ей посчастливилось обрести настоящий дом, любящих родителей и братьев, которые доверяли ей и уважали ее, и она твердо решила всегда быть достойной этого. Ее усилия были вознаграждены, и к двадцати шести годам Джулия Мэтисон стала своего рода образцовой жительницей Китона. Кроме преподавания в китонской начальной школе, работы с детьми-инвалидами и вечерних занятий с неграмотными женщинами, она также преподавала в воскресной школе, пела в церковном хоре, пекла печенье для благотворительных распродаж и вязала шарфы, чтобы помочь собрать деньги на новое здание для китонской пожарной команды.