С непреклонной решимостью она тщательно искореняла в себе любые черты, напоминавшие об отчаянном, безрассудном сорванце, которым она когда-то была, но каждая очередная «жертва»с ее стороны вознаграждалась сторицей. Джулия очень любила детей, да и работа со взрослыми приносила ей ни с чем не сравнимое удовлетворение. Она сама создала для себя безупречную, ничем не запятнанную жизнь. И лишь иногда, по ночам, когда оставалась одна, Джулия испытывала какую-то непонятную тоску. В ее безупречной, идеальной жизни явно чего-то не хватало, а чего-то было слишком много. Она словно играла самою же собою написанную роль в пьесе, продолжения которой не знала.