Затворив дверь, Ретт стремительно шагнул к Скарлетт и склонился над ней. Понимая, чего он хочет, она поспешно отвернула голову, но при этом кокетливо взглянула на него краешком глаза.
Самые резкие, бранные слова готовы были сорваться у нее с языка. Да после того, как он наговорил ей столько грубостей, после того, как вытянул из нее все самое дорогое и растоптал, он еще думает, что она станет брать у него деньги!
Слова по-прежнему не шли у нее с языка, но самообладание начинало возвращаться — она продолжала смотреть вниз, лишь уголки губ чуть приподнялись в улыбке.
Скарлетт забавляло и трогало то, как ее маленькая дочка деспотично правит отцом. Кто бы мог подумать, что именно Ретт так серьезно воспримет отцовство? Но порою жало ревности пронзало Скарлетт, так как Бонни в четыре года лучше понимала Ретта, чем когда-либо понимала его сама Скарлетт, и лучше, чем Скарлетт, справлялась с ним.
— Вы служили в армии? А в какой роте.., в каком полку? Ретт назвал.
— О нет, выйдете. Вы рождены, чтобы быть чьей-то женой. Так почему бы не моей?