— Но у нас была Бонни, и я почувствовал, что не все еще кончено. Мне нравилось думать, что Бонни — это вы, снова ставшая маленькой девочкой, какой вы были до того, как война и бедность изменили вас. Она была так похожа на вас — такая же своенравная, храбрая, веселая, задорная, и я мог холить и баловать ее — как мне хотелось холить и баловать вас. Только она была не такая, как вы, — она меня любила. И я был счастлив отдать ей всю свою любовь, которая вам была не нужна… Когда ее не стало, с ней вместе ушло все.
— Очень даже что, потому что вы сейчас попросите у меня в долг. О, я знаю все эти подходы… И я одолжу денег.., не требуя того прелестного обеспечения, дражайшая миссис Кеннеди, которое вы еще совсем недавно предлагали мне. Разве что будете уж очень настаивать.
— Я рад, что вы соглашаетесь со мной, мисс Скарлетт. А то это лежит у меня на совести. Многие говорили мне: «Да забудь ты об этом, Фрэнк», но я не могу. Я не мог бы смотреть людям в глаза, если б думал, что поступил не так. А по-вашему, я правильно поступил?
— Нечего сказать, с бабушкой! Да неужели вы думаете, я позволю увезти ребенка, чтобы вы там каждый вечер напивались и еще, может, даже брали ее с собой во всякие дома вроде дома Красотки Уотлинг…
Став владелицей еще одной лесопилки, Скарлетт оказалась перед проблемой, которую не так-то просто было решить: где найти верного человека, который мог бы ею управлять. Еще одного мистера Джонсона ей нанимать не хотелось. Она знала, что, сколько за ним ни следи, он продолжает тайком продавать ее лес; ничего, решила она, как-нибудь найдем нужного человека. Разве все не бедны сейчас, как Иов, и разве не полно на улицах мужчин, которые прежде имели состояния, а сейчас сидят без работы?