— Прошу тебя, Скарлетт! Если бы ты только знала, сколько я выстрадал с тех пор, как…
Скарлетт начало казаться, что, с тех пор как появился Арчи, Франк стал чаще отсутствовать по вечерам. Он ссылался на то, что надо привести в порядок бухгалтерию, а в часы, когда лавка открыта, у него столько дел, что нет времени этим заниматься. А потом были еще какие-то больные друзья, которых требовалось навестить. А потом была организация демократов, собиравшаяся каждую среду вечером и обсуждавшая, как вернуть себе право голоса, — Фрэнк не пропускал ни одного собрания. По мнению Скарлетт, эта организация занималась лишь тем, что превозносила достоинства генерала Джона Б. Гордона над всеми другими, за исключением, конечно, генерала Ли, и заново перевоевывала войну. Во всяком случае, Скарлетт не заметила, чтобы демократы хоть сколько-нибудь продвинулись в своей борьбе за право голосовать на выборах. Но Фрэнку, по-видимому, интересно было ходить на эти собрания, поскольку он задерживался там допоздна.
— Капитан Батлер, вы такой умница! Да вы могли сказать, что они были сегодня вечером в аду, лишь бы это спасло их! Потому что ведь я-то знаю, как знают и все, чье мнение мне дорого, что мой муж никогда не бывал в таких мерзких местах!
Так вот, значит, как он намерен себя с ней держать. Столь же отвратительно, как всегда. Внезапно ребенок, которого она носила под сердцем, из счастливого дара судьбы превратился в тошнотворное бремя, а этот человек, стоявший так небрежно, держа широкополую панаму у бедра, — в ее злейшего врага, причину всех зол. И потому в глазах ее появилось ожесточение — ожесточение, которого он не мог не заметить, и улыбка сбежала с его лица.
— Да, знаю. Нет, это меня нисколько не огорчило. Я просто бесконечно вам благодарна.