— Какая же ты у меня красавица, моя бесценная!
Подобная откровенная грубость вызвала у Скарлетт приступы тихого бешенства, и ей до смерти хотелось избавиться от Арчи. Но как без него обойтись? Разве сможет она тогда пользоваться такой свободой? Арчи был грубый, грязный, временами от него дурно пахло, но свое дело он делал. Он возил ее на лесопилки и с лесопилок, объезжал с ней заказчиков и, пока она вела переговоры и давала указания, сидел, уставясь в пустоту, и сплевывал жвачку. Если же она слезала с двуколки, он тоже слезал и шел следом. И не отставал ни на шаг, пока она находилась среди этих головорезов-рабочих, среди негров или солдат-янки.
— Нет, мэм. — Уилл поднял свое простоватое, деревенское с квадратной челюстью лицо и в упор посмотрел на нее. — Беды наши только начинаются.
— Думаю, что понимаете. Во всяком случае, вид у вас очень виноватый. Когда я сейчас ехал по Плющовой улице, направляясь к вам с визитом, кто бы, вы думали, окликнул меня из-за изгороди — миссис Эшли Уилкс! Я, конечно, остановился поболтать с ней.
И сейчас, глядя на Уилла, сидевшего напротив него в полутемной гостиной, Эшли думал, что действительно никогда еще не встречал человека более отважного, чем Скарлетт О’Хара, решившая завоевать мир с помощью платья из бархатных портьер своей матери и перьев, выдранных из петушиного хвоста.
— Да, — отрезал Арчи и стегнул вожжами лошадь. — Жена. Скарлетт оторопело заморгала.