Мелани лежала в постели, тело ее под одеялом казалось совсем худеньким и плоским, как у девочки. Две черные косы обрамляли лицо, закрытые глаза были обведены багровыми кругами. При виде ее Скарлетт замерла и остановилась, прислонясь к двери. Несмотря на полумрак в комнате, она увидела, что лицо Мелани — желто-воскового цвета. Жизнь ушла из него, и нос заострился. До этой минуты Скарлетт надеялась, что доктор Мид ошибается, но сейчас она все поняла. В госпиталях во время войны она видела слишком много таких лиц с заострившимися чертами и знала, о чем это говорит.
— Как можно говорить такое, Ретт! Что за вопрос!
«Нет, это не может быть Эшли! — вертелось в мозгу Скарлетт. — Он же никогда не напивается! А Ретт… Ретт, когда напьется, становится совсем, совсем тихим.., он никогда так не шумит!» Мелани поднялась с места, и вместе с ней поднялся Арчи. Раздался резкий возглас капитана: «Эти двое — арестованы». И Арчи схватился за рукоятку пистолета.
— Вот они, наши вольные ниггеры, — фыркнула Мамушка. — Понаехали из деревень — должно, в жизни и коляски-то не видали. А уж до чего рожи нахальные.
«Не след дяде Генри ехать домой на такой колымаге, — раздраженно подумала Скарлетт. — Постыдился бы даже показываться на ней: ведь могут подумать, будто у него нет своей лошади. И дело даже не в том. Просто это позволяет им с дедушкой Мерриуэзером каждый вечер заезжать вместе в салун».