Ретт поднялся на ноги и швырнул в пепельницу недокуренную сигару. В его движениях была та дикарская раскованность и сдержанная сила, которые Скарлетт подметила в ту ночь, когда пала Атланта, — что-то зловещее и немного пугающее.
И без всяких околичностей она объявила Фрэнку, что ждет ребенка.
— Видишь, Скарлетт, какой я отпетый тип, — сказал Ретт. — Спасибо, капитан. Вы очень добры.
— Фу как плохо пахнет. От дяди Эшли никогда плохо не пахнет.
— Господи, господи! Я ничего не понимаю! Убили Эшли? Ну пожалуйста, кто-нибудь скажите же мне…
— Но почему же? Ты что.., когда-нибудь знал какого-то янки?