– Нам бы хотелось, чтобы ты стал нашим переводчиком, – сказал Эндер.
Возможно это была лишь шутка. А может быть и нет.
Ах, да, очередной комплимент женщинам. Иногда они говорили о них с неподдельной искренностью и уважением, почитая их как божество. А иногда отпускали в их адрес что-нибудь грубое и непристойное, обзывая их месизами, червями, скользящими по коре деревьев. Зенадоры не могли задавать вопросы – свиноподобные никогда ничего не говорили о своих женщинах. Было время – долгое время – когда свиньи вообще не упоминали о существовании женщин. Лайбо всегда мрачнел, когда что-либо напоминало о смерти Пайпо. До его смерти упоминание о женщинах считалось табу, за исключением поклонения и почитания в редкие моменты священнодействия. И лишь впоследствии свиноподобные стали отпускать невеселые, меланхоличные шутки по поводу «жен». Но зенадоры так и не получили ответа на вопрос о женщинах. Свиноподобные делали вид, что женщины не имеют к ним никакого отношения.
Майро узнавал их только по звучанию, даже Лайбо не мог перевести ни единого слова. Он звучал как «мс», «бс», «гс», без какой-либо значительной разницы между согласными.
– Стоп! – крикнул Эндер. Его голос прозвучал намного громче и повелительнее, чем им довелось слышать раньше. Сразу же молчание воцарилось везде; эхо его голоса отзывалось все дальше и дальше в глубине леса.
– У меня хорошее ночное видение, – дружелюбно предложил Олхейдо, направляясь к ней.