Эндер уселся на голую землю. Шаутер села на корточки напротив него.
Вскоре Грего перестал всхлипывать. Он уснул. Эндер отнес его в кровать; Квора тоже спала рядом, на другой кровати. Эла помогла Эндеру снять с Грего мокрые штаны, подоткнула одеяло. Ее прикосновения были нежными и легкими, они не разбудили Грего.
– Теперь, – сказал Найвио, – мы достигли уровня необратимых последствий. Они необратимы. Тебе очень повезло, Майро, ты можешь ходить и разговаривать, ты остался целым человеком. Ты не более ограничен, чем здоровый столетний старец. Я бы очень хотел сказать тебе, что ты восстановишь свое здоровье до того уровня, когда ты перелезал через изгородь. Что ты в состоянии выздороветь и вновь обрести подвижность двадцатидвухлетнего юноши. Но я рад, что мне не придется говорить тебе, что ты навсегда останешься прикованным к постели, беспомощным и неспособным ни к чему, кроме слушания музыки и сожаления о загубленной жизни.
– Но Макрам увидел все в ином свете. Его так часто звали собакой, что он почти поверил в это сам. Новинха же впервые отнеслась к нему по-человечески. Хорошенькая девочка, талантливый ребенок, дочь святых Ос Венерадос, всегда равнодушная, как безбожник. Она словно ангел осчастливила его, услышав его мольбы. Он боготворил ее. Шесть лет спустя, он женился на ней. Разве не любовная история?
Наконец, Хьюман со всей силы пнул его, а когда Мандачува не среагировал, они загалдели на языке Жен: «Готов… Пора… Готов».