Книга посвящается родителям всего мира – самым главным учителям ребенка.
Я должен признать, этот урок богатого отца необходимо было постигнуть. Надо было учиться определять, когда человек говорит под воздействием эмоций, а когда с ясной головой. Этот урок всю жизнь служил мне верой и правдой. Особенно, когда сам я говорил о чем-то под воздействием эмоций, а не с ясной головой. Когда мы направлялись обратно к магазину, богатый отец объяснял, что богатые в прямом смысле слова делали деньги. Они не работали на деньги. Богатый отец говорил, что когда мы с Майком занимались переплавкой тюбиков из-под зубной пасты, полагая, что делаем деньги, мы были близки к мышлению действительно богатых людей. Проблема была в том, что мы все делали незаконно. Это было легально для правительства и банка, но не для мальчишек. Он объяснил, что существуют легальные пути делать деньги и нелегальные. Богатый отец объяснял то, что богатые знают, что деньги – иллюзия, совершенно как морковка для осла. Только из-за страха и жадности иллюзия денег обретает реальную плоть, обретает потому, что миллиарды людей полагают, что деньги реальны, а не иллюзорны. Деньги действительно делаются. Лишь благодаря иллюзии уверенности и невежеству масс, карточный домик еще стоит. «На самом деле – сказал богатый отец – во многих случаях ослиная морковка была более ценной, чем деньги».
Постепенно рынок недвижимости в Фениксе восстановился, и к 1994 г. тот маленький домик можно было сдать в аренду за 1 000 $ в месяц, а зимой за 2 500 $ в месяц. В 1995 г. домик стоил 95 000 $. Ричард ничего особенного не выиграл, а ведь мог бы начать выбираться из «крысиных гонок». Он и сегодня бездействует. А в Фениксе есть ещё предостаточно недорогих сделок, надо лишь уметь видеть дальше своего носа.
«Кто те люди?» – спросил я. «А, они работают на отца. Мужчина занимается складами, а женщины – управляющие ресторанами. А еще ты видел строительного прораба, что работает над дорожным проектом в 50 милях отсюда. Еще один прораб на строительстве домов уехал до твоего приезда».
Она заявила, что сама мысль, будто игра, могла бы быть её собственным отражением, казалась ей смехотворной. Деньги были ей возвращены, и женщина ушла.