– Кто бы он ни был, крыша у него съехала напрочь, – заметил Эдди.
– Я про этот Особняк уж сто лет как думать забыл, а тут вдруг здрасте-пожалуйста, вспомнил. На медвежьей поляне, когда сунулся ухом к той чудной будке. Черт его знает, может, потому мне теперь сны и снятся?
– Да простые!– У нее вышло "па-рас-тыи". Она посмотрела на Роланда. Казалось, она совсем очнулась… но это не была Сюзанна. Однако это не было и гнусное исчадье ада по имени Детта Уокер, хотя разговаривалаона как будто бы по-Деттиному. – Одетта заявилась к папке вся в слезах и соплях и давай реветь белугой: завалила тему… а там, коли на то пошло, заваливать было нечего – подумаешь, алгебра в картинках! И ведь могла же написать ту контрошку – коли ямогла, значит, могла и она– нет, не схотела. Она, сучка, всех стихоплетов перечитала, дак, вишь ты, как же ей мараться с какой-то там ars mathematica! Ни-ни! – Детта запрокинула голову и расхохоталась, но без былой сильно отдающей безумием ядовитой желчности. Казалось, ее искренне забавляла глупость ее второго "я".
Джейк говорил дотемна. Он рассказал обо всем, что мог вспомнить, от "Моего понимания истины" до нападения чудовищного привратника, который в буквальном смысле слова полез из всех щелей. Мальчика слушали, не перебивая.
– Не могу! – проорал Роланд. – Угол плохой! Это должна сделать ты,Сюзанна! Вот настоящее испытание, и лучше бы ты его выдержала!
Тик-Так в отчаянии уставился на фигуру в дверном проеме, силясь разглядеть лицо, но у короткой куртки был капюшон – капюшон, надвинутый на голову. Черты незнакомца тонули в густой тени.