— Эдди, если начинать курить после того, как легкие полностью сформировались, табак удлиняет жизнь, не укорачивает. По этой причине в Гилеаде курили все, за исключением разве что самых бедных, но они старались как-то разжиться куревом. Во-первых, табак не подпускает к легким вызывающие болезни испарения. Во-вторых, отгоняет многих опасных насекомых. Все это знают.
— Извините, прошу вас, но по пути в этот очаровательный маленький городок меня крепко стукнули по голове, и, похоже, слух у меня повредился. Мне показалось, вы сказали, сэй… что мистер Тауэр решил не продавать нам пустырь.
— Так вот, они поднялись в вагон. Я наблюдала с платформы, из глаз текли никому невидимые слезы, из груди вырывались никому не слышные крики. Они взяли с собой и своего малыша… к тому времени ему уже исполнились три или четыре года, он ходил и говорил. Они уехали. Я попыталась последовать за ними, Сюзанна, но не смогла. Стала пленницей Федика. Осознание моего предназначения заставило меня остаться.
Она указала на другую сторону единственной улицы Федика. Недалеко от крепостной стены, которая обрывала и улицу, и город, стоял еще один длинный куонсетский ангар, с ржавой полукруглой крышей и стенами из покрытого слоем грязи гофрированного металла. Окна на стене, обращенной к Сюзанне, заколотили. Вдоль стены тянулся стальной рельс коновязи. С привязанными к ней семью десятками вроде бы лошадей. Все, как одна, серого цвета. Некоторые свалились и лежали, вытянув ноги. Одна или две повернули головы на женские голоса и застыли. Настоящие лошади так себя не вели, но эти и не были настоящими. Сюзанна видела перед собой роботов или киборгов. На языке Роланда они, конечно же, назывались иначе. Многие из них, похоже, выработали свой ресурс. И превратились в металлолом.
— И да, и нет, — ответила Миа. — В действительности это «Доган» всех «Доганов».
— Ешь и спрашивай, и поторопись и с тем, и с другим.