«Я буду освобожден» они поют и «Джон Генри» они поют, ничего не страшась (великий Боже, скажи, Бог-Бомба), и они поют «Развевающийся на ветру», и они поют «Блюз нерешительности», написанный преподобным Гэри Дэвисом, все смеются над этими веселыми, на грани приличия, строчками: доллар есть доллар, а цент есть цент, у меня полон дом детей, но моих среди них нет, и они поют «Я больше не марширую», и они поют в стране Память и в королевстве Прошлое они поют, в бурлящей крови молодости, в силе их тел, в убежденности их веры они поют, отрицая Дискордию, отрицая кан-тои, утверждая Гана-созидателя, Гана — изгоняющего зло они не знают этих имен, они знают все эти имена, сердце поет, что должно петь, кровь знает, что кровь знает, на Тропе Луча наши сердца знают все секреты и они поют, поют, Одетта начинает и Делберт Андерсон играет; она поет: «Девушки бедной жизнь печали полна… Видно ни дня без забот… Я говорю прощай… старому Кентукки…»