Он кивнул, но как-то неуверенно, словно не зная, что это такое. Позже я узнал, что в некотором роде так оно и есть. Коффи узнавал вещи, с которыми сталкивался прежде, но потом их забывал. Он знал персонажей из «Воскресенья нашей девушки» («Our #Gal Sunday»), но не мог вспомнить, что с ними произошло в конце.
– У вас нет выхода, да? – Она взяла мою руку, потерла ее о свою мягкую бархатистую щеку.
– Вот и правильно, дорогуша. – Его голос звучал легко и насмешливо – голос верзилы (если взять словечко Перси), который думает, что будет молодым вечно. – А я узнаю, что ты там делаешь. Я сделаю это своей обязанностью. Слышишь?
– А где такие, как ты, берут завтрак, Джон Коффи? – Макджи старался держаться спокойно, хотя чувствовал уже исходящий от девочек запах и видел мух, садящихся на влажные места на телах. Хуже всего были их волосы – он сказал об этом позднее... но это не попало в газеты, такую подробность сочли слишком тяжелой для семейного чтения. Я узнал о ней от автора статьи, мистера Хаммерсмита. Я нашел его, когда Джон Коффи стал для меня как бы навязчивой идеей. Макджи рассказал Хаммерсмиту, что белокурые волосы девочек уже не были светлыми. Они стали каштановыми. Кровь бежала с волос по щекам, словно волосы плохо покрашены, и не надо быть врачом, чтобы понять, что их хрупкие черепа раздавлены силой этих могучих рук. Возможно, девочки плакали. Возможно, он хотел, чтобы они перестали. Если девочкам повезло, это случилось перед изнасилованием.
– Да, но больше мы ее не увидим, – сказал Дин. – Представляю, как перепугал ее этот проклятый Перси Уэтмор.
– Он... странный, – произнес я. – Но в нем нет при-знаков агрессивности и склонности к насилию. Я знаю, как его нашли, это не согласуется с тем, что я вижу каждый день на блоке. Мне известно, что такое агрес-сивные люди, мистер Хэммерсмит. – Я подумал, конечно, об Уортоне, душившем Дина Стэнтона цепью и оравшем: «Эй, ребята! У нас сегодня праздник или что?»