– Если мы и вправду решимся на это безумие, – произнес он, – то, думаю, можно взять мой «пикап». Посадим его сзади. В это время на дорогах практически никого нет. Мы ведь говорим о времени после полуно-чи, так?
– У тебя очень хороший почерк, даже когда рука уже явно устала, – заметила она. – Я легко смогу прочитать.
Я немного поерзал на койке, а потом решил, что, возможно, если встать, полегчает в нижней части живота, и я поднялся. Он почтительно отошел от меня и сложил руки на груди.
«Мертвец идет!» – трубил Перси, таща этого человека-медведя за цепи на запястьях, словно он и вправду думал, будто сможет сдвинуть его, если вдруг Коффи решит, что не пойдет дальше. Харри ничего не сказал, но выглядел смущенным.
– Много плачет, да? – спросил Хэммерсмит. – Да, я бы сказал, ему есть над чем поплакать. Учитывая то, что он сделал. Что бы вы хотели узнать?
Она снова поцеловала меня, потом встала, пошаты-ваясь и прижимая ладони к бедрам, словно боясь, что суставы прорвутся сквозь кожу наружу, если она сделает неосторожное движение.