Хотелось выпить водки, трахнуть какую-нибудь приличную бабу и лечь спать. Вместо этого приходилось в который раз обходить ряды киосков. Рында присел в тени, прислонился к железному боку очередного ларька и закурил подаренный кем-то «Кэмел».
Вернувшись в свой отряд, Плевок обнаружил, что на занятом им лучшем месте у окна восседает прежний хозяин, а его постель валяется на полу. Он остановился в замешательстве. Что делать? Отряд с интересом ждал. Прикинув шансы, Плевок собрал вещи и направился к двери, где на сквозняке имелось свободное место.
Снаружи послышался шум, оба насторожились. Матерщина и глухие удары успокоили – дело обычное. Тут же рявкнули телохранители, еще удары, вскрики – и все утихло.
Татьяна крики и шум услышала, позвонила. Через полчаса приехали – и милиция, и «скорая». Но милиции-то особо работы не нашлось, а докторам возни много: Слона и Голяка в реанимацию, Пинтосу в хирургии щеки зашили, лежит печальный, на бульдога похожий, о жизни думает.
Хотя Лис свое получал и она послушно делала все, что он говорил: перевернуться, на четвереньки, сверху сесть – его мужское достоинство страдало. И не оставляло ощущение, что рядом с ним специальная кукла для секса, которые в изобилии производятся на тлетворном развращенном Западе.
– У Отца спрашивай. Если разрешит – буду с тобой говорить. Нет – извиняй. Я тебе не друг, не брат и не стукач.