– Спасибо, – прошептала Фаун, честно стараясь испытывать – благодарность. Вряд ли ее поняли бы, если бы она попросилась обратно на подстилку на кухне. К Дагу... Куда, интересно, эти неблагодарные крестьяне поместят дозорного? В сарай? От одной этой мысли Фаун пришла в ярость.
Большой очаг нагрел кухню сильнее летнего солнца; на стенах с железных крюков свисали разного размера кастрюльки и горшочки. Влажный воздух был полон восхитительных запахов: ветчины с бобами, свежего хлеба, вяленых фруктов: хозяйка готовила к полудню обед для косцов. Фермерша откинула полотно, прикрывавшее ряд пышных караваев на столе: чтобы испечь весь этот хлеб, ей, несомненно, пришлось подняться до рассвета. Несмотря на тошноту, у Фаун потекли слюнки. Она выбрала каравай, в который, по словам хозяйки, был добавлен мед и тмин. Фаун выудила из кошелька монетку, завернула каравай в свой платок и вышла во двор. Хозяйка последовала за ней.
– Закрой дверь, голубушка. Так мы избавимся от шума.
Фаун задержала дыхание, чтобы не всхлипнуть от изумления. Слова Дага не могли быть правдой, но как же приятно было такое услышать!
Даг как раз уговаривал Фаун съесть побольше лепешек и выпить молока, когда в кухню ворвался мальчишка Таг, вытаращив глаза и ловя ртом воздух.
– Что за глупость – со сломанной-то рукой! – ласково принялась отчитывать Дага Фаун. – Ты хоть не свалился?