– Если бы был жив адмирал Курвуазье, его бы подписывал он. Я уверен, что он именно вас хотел бы видеть на своем месте, и я прошу вас ради него завершить его дело. Вы согласны?
Саймондс проглотил рвавшийся наружу резкий ответ и жестко взглянул на капитана, чувствуя скрывавшуюся за вежливостью насмешку. Он знал, что Ю не верит в свои слова о дефективности Мантикоры… но Ю и сам был родом из дефективного общества. Народная Республика Хевен была куда более безбожна, чем большая часть остальных иностранцев, но для дела Господа Истинные готовы были использовать любое орудие. А когда ты пользовался орудием, вовсе не обязательно было сообщать ему об остальных орудиях. Особенно если план заключался в том, чтобы в нужное время использовать одно орудие для смещения другого. Циничные амбиции Хевена были слишком явными и жадными, чтобы им кто-нибудь мог доверять. Именно поэтому все, что говорил Ю (не важно, насколько профессионально и разумно это звучало), следовало неоднократно проверить, прежде чем принять на веру.
– В ваших словах много правды, капитан, – согласился Саймондс, – и я учту их, когда в следующий раз буду разговаривать с Советом. С другой стороны, некоторые Старейшие могут счесть, что у вас меньше шансов на победу над Мантикорой, чем вы утверждаете.
– Льстец. Иди поиграй со своими гаечными ключами.
Мэтьюс поморщился. У него жертв было куда больше, и от всего его флота остались только два крейсера, один из которых, «Слава», был сильно поврежден, и одиннадцать ЛАКов. Но по-настоящему важны были мантикорские корабли, и все в комнате это знали.
– Это же временно, сэр. Долго они вас на суше не продержат. Я вообще не понимаю, – нахмурилась Хонор, – зачем вы понадобились министерству иностранных дел.