– Почему вы не доложили? – Он говорил тише, но все еще резко. – Вы же знаете приказы капитана на этот счет!
Адмирал начал неторопливо пробираться сквозь толпу, и Хонор повернулась к нему, словно чувствуя внутренним радаром его приближение. Курвуазье был немногим выше ее матери, так что он улыбнулся ей снизу вверх.
– Не люблю я политику, адмирал, – сказала она откровенно. – Как только с ней связываешься, все становится туманно и запутано. Это политики виноваты в неразберихе на станции «Василиск», и это из-за них чуть не погибла вся моя команда. – Она покачала головой. – Нет, сэр. Я не люблю политику, не понимаю ее, да и не хочу понимать.
– Ужасно, – честно сказал ей Монтойя. – Правая сторона в порядке, но левая – просто кошмар, и у вас продолжается потеря крови. Основные вздутия я снял, и коагулянты должны вскоре остановить кровь, но, честно говоря, шкипер, это даже хорошо, что вы ничего не чувствуете.
– Я знаю, шкипер. Просто… – Кардонес наклонился над своей панелью, уточняя данные, и Хонор улыбнулась. – Он войдет в зону обстрела через десять минут, – объявил наконец Кардонес. – Скорость сближения к этому моменту будет составлять четыреста километров в секунду.
А может, и нет. Даже большинство в Совете Старейших не имело полной информации, а у внутреннего круга были свои собственные причины для задержки. Конечно, может быть, и они тоже перетянули, но у них всегда было больше одного пути к цели. И даже если дело дойдет до операции, которой все ждали, эскорт уйдет с пустыми грузовиками – как только правящая Грейсоном клика продаст остатки своих душ, чтобы стать вассалами нечестивцев, которыми правят женщины. Будет момент, хоть и краткий, между подписанием первого варианта договора и его ратификацией. Если Истинные нанесут удар в этот момент, перед тем, как договор будет утвержден, и уничтожат правительство, которое должно было его утвердить…