Хонор сглотнула, почувствовав внезапный прилив тошноты, и экран наблюдения резко сменил изображение. Бесконечно изменяющиеся узоры гиперпространства перестали медленно кружиться, теперь они мерцали и прыгали, как плохой мультфильм, а цифры на приборах начали уменьшаться – конвой полетел «вниз» по градиенту гиперпространства.
Она прервалась, сильнее прикусив губу, и Тремэйн глубоко вдохнул.
«Бесстрашный» и его ведомые взяли курс на рейд. Грейсон на экране выглядел будто в заплатках. Хонор на пути внутрь системы удивил размах космической промышленности Грейсона. Для технически отсталой системы звезда Ельцина обладала удивительной многочисленностью тяжелых грузовиков и орбитальных заводов. Ни один из них, похоже, не имел гипердвигателя, и самый большой не превышал миллиона тонн, но они были везде, а некоторые орбитальные конструкции возле Грейсона тянули по крайней мере на треть «Гефеста» или «Вулкана». Вне всякого сомнения, размах проектов орбитального строительства объяснял количество источников энергии и сигналов двигателей, перемещающихся между Грейсоном и местным поясом астероидов, – однако их количество просто потрясало.
– Я попробую, шкипер, но у нас поврежден шпангоут три-двенадцать. Понадобится по меньшей мере час, чтобы провести новый кабель.
– Мы продолжим планирование и исходное размещение сил для «Иерихона», но не начнем саму операцию, пока мантикорский эскорт не отступит.
– Понятно, сэр. – Ю сузил глаза, чтобы не показать своего презрения. Саймондс был офицером флота. Он должен был бы знать не хуже Ю, что любая оценка на этой стадии сводится к угадыванию. Да он и знал, наверное. Он просто хотел, чтобы любая вина за неправильную догадку легла на чьи-то чужие плечи. Вспышка презрения внезапно превратилась в иронию, когда Ю осознал, насколько похожи по сути своей политиканы Хевена и теократы Масады.