– Девятнадцать минут, сэр, – без выражения произнес Хантер, и Александер сжал зубы от боли, которая была еще острее из-за только что пережитой радости. Двадцать минут. Меньше мига для Вселенной, но в них вся разница, потому что они все-таки не успели.
– А может, я и правда сбежала. – Она повертела чашку на блюдечке, и Нимиц ткнулся мордой ей в локоть. – Но мне казалось – и до сих пор кажется, – что я только мешаю адмиралу, и… – Она прервалась и вздохнула. – Срань Господня, Алистер, я и правда не знаю, как с этим бороться!
– Я уверена, что это действительно важно, Мак, – успокаивающе сказала она, и стюард, снова фыркнув, пропустил ее к рабочему терминалу, потом подошел к столу и накрыл ее тарелку крышкой с подогревом. Нимиц изучающе посмотрел на него, и, когда МакГиннес пожал плечами, соскочил вниз и пошел за хозяйкой.
– Спасибо, сэр. – Хонор наклонилась вперед и сложила руки на столе. – Кроме подтверждения всего, что сказал адмирал, я хочу сказать о Грейсоне только одно. Нам придется ориентироваться на ходу, но наша задача – помочь адмиралу добиться успеха, а не провоцировать беспорядки. Если появятся проблемы с любыми представителями правительства Грейсона или даже с частными лицами, я хочу знать об этом немедленно – и не от местных. У нас не должно быть места для предрассудков, не важно, насколько оправданными они кажутся. Я не желаю ни о чем таком слышать. Ясно?
Он медленно подплыл ближе. Один из них заметил его и выдохнул предупреждение для остальных. Они заметались, но тут же вздохнули от облегчения.
Тейсман взглянул на Рамиреса, потом опять на нее в ясной, хотя и бессловесной просьбе поговорить наедине. Майор напрягся, но Хонор задумчиво посмотрела на хевенита, а тот сжал губы, глядя ей прямо в глаза.