Адмирал Янаков старался контролировать мимику, но руки у него все равно чесались, когда он разглядывал великолепные приборы. Голографический экран больше трех метров в поперечнике, плоские экраны вокруг показывали каждый корабль в десяти световых минутах от Грейсона. И не единообразными световыми кодами с пояснениями для групп судов, а отдельными символами, с графическим представлением массы и вектора.
– Шомпол, Хорек-Один вас понял. Идем в контрольный зал.
– Да, знаю, и мне жаль, что он так закоснел в своих представлениях. – Протектор потер щеку, потом кивнул. – Ладно, капитан. С адмиралом Гарретом проблем больше не будет. – Он посмотрел на брата. – Ты лучше разбираешься в делах флота, Майк. Кто там у нас остался следующий по старшинству?
– Это верно, – вставила Хонор, – но мы предлагаем следующее. Мы хотим запрограммировать бортовые компьютеры сигналить о наиболее вероятных типах опасности простыми кодами из трех или четырех пульсаций. Меньше чем за минуту они смогут передать самое главное: суть угрозы и направление приближения. А когда мы уже начнем реагировать, модули дополнительно перешлют более подробные сообщения.
– Ладно. Ваши орбитальные датчики выдают гравитационные данные в реальном времени на тридцать четыре световые минуты – на восемь минут дальше пояса астероидов по их нормальному курсу отхода. И масадцам это прекрасно известно.
– Вы выдающийся офицер. – (Она покраснела, но не отвела глаз.) – Но ваши пороки вытекают из ваших добродетелей, капитан. Прямые действия – не всегда лучшая политика, и нельзя забывать, что существуют пределы. Если будете слишком часто их переходить – не важно, по каким причинам, – ваша карьера закончится. На мой взгляд, это будет трагедией и для вас, и для флота. Не дайте этому случиться.