— Конечно, — махнул рукой Мишенька. — Это дело лишний раз покажет Цюриху, что в Москве блюдут права человека, даже самые идиотские. — Дознаватель улыбнулся. — А то считается, что у нас тут концлагерь какой-то, право слово. Тебе и Марату благодарность по самую макушку, Лауре… ну, ей и так было весело. «Поплавки» — в утилизацию, Бобры — на свободу. Курьер прибыл из Анклава Рио. Сейчас разгребу самые важные дела и отпишу им, чтобы приняли меры по поиску изготовителя. Хочешь посмотреть?
Ломщик не спеша прошел мимо охранников. Спокойные, чуть отстраненные лица, слегка расслабленные позы. Достаточно одного неправильного жеста, чтобы они начали стрелять. И разместились грамотно: любая цель попадет под перекрестный огонь.
Все получилось даже лучше, чем рассчитывал Илья. Седенький сутулый старичок, потягивающий кальян во дворе опрятного четырехэтажного дома, услыхав фамилию беза, не поморщился, а, наоборот, улыбнулся, видимо, Козлов приятельствовал с ним. К тому же без не обманул: особой грязи ни во дворе, ни в подъезде не было. Куча мусора, конечно, присутствовала, куда же без нее, и мухи летали, и строительные материалы валялись: старик задумал достроить два этажа к северному крылу, но в целом создавалось впечатление, что жильцам не хочется жить в свинарнике. Комната, которую Оглыев предложил Дементьеву, была маленькой, темной — единственное окно выходило во двор, зато чистенькой и даже с мебелью: кровать с матрацем и одеялом, тумбочка. Цену старик запросил вполне разумную, и, заплатив за первую неделю, Илья запер дверь, бросил рюкзак на пол и с удовольствием растянулся на кровати.
— Борт 88, у нас помехи в приеме сигналов. Что происходит?
Он заложил руки за голову и лениво наблюдал за передвижениями черных кружевных трусиков. Красавица стянула их в районе кровати, если местное ложе можно так назвать, и теперь дорогостоящее белье не спеша патрулировало каюту. Бюстгальтеру повезло меньше: он зацепился за изысканное бра («люкс», как-никак) и теперь жалобно колыхался, пытаясь взлететь к потолку.