– Странно, что ты не помнишь. Шуму было много.
В бешенстве был. Таком, что однажды даже бился головой о стену. Правда, быстро остыл и потом стеснялся, что бился.
– Мы с вами удивительно подходим друг другу, – пробормотал Федор Петрович, кажется, едва удерживаясь от того, чтобы не начать промокать стол собственным бордовым галстуком. Глаз он не поднимал. – Не предназначены для этой жизни.
И еще он понял, что выход у него только один – все время держать ее в поле зрения и надеяться только на то, что в критическую минуту он сможет ее защитить. И не спрашивать себя, что будет, если не сможет.
– Нет уж, я не стану молчать! Ты испортила мне жизнь, ты заставила меня жениться на этой, ты не давала мне денег!
– Я тут чищу снег, – сказал он вежливо и опять затянулся. – Надо от гаража тоже отгрести, а то ты не выедешь завтра.