– Ну, значит, с Федотовым тоже! Что у вас за ступор, Мила?!
Все будет хорошо, если лесника по-прежнему зовут Кузьмич и ему сто пятьдесят лет. По-другому и быть не должно.
– И Быстров?! – удивился Белоключевский. – Он-то с какой стороны?
– Я вас знаю, – сказала Лиза Федору Петровичу. – Вы развешиваете экспонаты в галерее. Да?
Он просто изо всех сил хотел и любил ее. Только и всего.
Он содрал с себя свитер, швырнул его куда-то в сторону, потом содрал водолазку с нее и тоже бросил. Лиза съежилась и как-то попятилась в тень, но он остановил ее, и снова прижался к ней, и не отпускал, и целовал, и тискал, и трудно дышал, и дрожал, как в ознобе, хотя жара была невыносимая.