Где-то была водка, приготовленная в прошлом году для компрессов. Компрессы подождут, нужно срочно выпить.
Вчера вечером… нет, еще сегодня утром он обязательно выгнал бы Клавдию Ковалеву, пришедшую к нему жаловаться на слежку. Его крайне просто организованный милицейский ум, как формулировала бывшая жена, отказывался вникать в какие бы то ни было высокие материи, которыми могла объясняться необъяснимая слежка за тридцатилетней, нищей и сирой аптечной провизоршей.
– Я знаю о вас достаточно, – уверил Андрей. – Вполне достаточно, Лидия Петровна. Сергей оказался более Мерцаловым, чем ваш сын, и вы этого ему так и не простили. И Ирину не простили, которая любила его. Верно?
Он достал из внутреннего кармана куртки записную книжку и проверил номер. Набрал снова. Безнадежные сонливые гудки кололи ему ухо.
Он толком не понимает этого слова, хотя делает вид, что понимает. Он знает, что это слово – приятное. Что его так хвалят. Отец смеется, а мать улыбается со сдержанной королевской гордостью.
Ни о чем не думая и ломая мокрые ветки, он бросился в кусты, где только что светилась белая кисточка.