– Я знаю, – сказал он. – Я только что с ней разговаривал. Она дала мне твой телефон.
– Неверно, – сказал Андрей, разглядывая его, очень молодого, очень уверенного в себе и как-то странно, чрезмерно взвинченного. – В вашем, – он сделал ударение на этом слове, – сугубо нежном возрасте жить можно как угодно – с родителями, с женой, с родителями жены, с бабушкой, с дедушкой. С любовницей. С любовником. Все зависит от жизненных обстоятельств, от финансовых возможностей, от целей и задач. Разве нет?
Неловко повернувшись, Клавдия плюхнулась на ступеньку и осознала, что она в подъезде одна, а от ее сумки остался только драный коричневый ремешок, намотанный ради предосторожности на руку.
Нет, это не сквозняк. Ей стало жарко от страха.
Он отхлебнул из кружки, и лицо его приняло выражение глубочайшего удовольствия.
– Тань, а может, не надо, а? – заскулила она. – Выгонит ведь. И что мы ему скажем?