— Что ты знала? — спросил он с раздражением и наконец оглянулся. Оглянувшись, он внезапно подавился дымом, закашлялся и далеко швырнул сигарету в окно. Она прочертила в воздухе оранжевую дугу и плюхнулась в лужу.
— Конечно, я не помню. Но могу вам сказать, что пачка была белая, в центре синяя. И название написано тоже в центре.
Что за дела? У Алины была надежная, дорогая сигнализация, никогда не ломавшаяся. Иногда она чудила, как сегодня, но по-настоящему никогда не доставляла ей никаких хлопот.
А водку она пьет такими же отчаянными глотками?
Надо им позвонить или даже наведаться, что ли! Правда, бабка опять пристанет с разговорами о том, что нужно “жить для других, а не только для себя”, а также, что “в наше время работать ради денег считалось позорным!”.
— Я покурить выбежала, — объяснила Тамара жалобным контральто, — от всех этих дел я чуть в обморок не упала, честное слово!.. А вы как, Мария Георгиевна? Получше? — И, повернувшись к Никоненко могучим бюстом, пояснила: — Мне даже пришлось Марии Георгиевне валокордин накапать, она так переживала. И все остальные… переживали. Ужас какой!