Кудельки снова задрожали, и старческая, искривленная артритом рука судорожно сжала клетчатый мужской платок.
— На улице неудобно, — удивилась его недогадливости Тамара, — окна из учительской и директорского кабинета выходят во двор, почти на крыльцо. И сторож сразу в дверях встал, чтобы, значит, никого не впускать и не выпускать. На лестнице в самый раз было…
Он чувствовал себя бедно одетым, чужим и неловким среди белых стен, чистых ковров, тропических растений в вычурных горшках, в особом офисном запахе кофе, духов и дорогого табака.
— Знаю, — сказал Никоненко равнодушно, — жива. Правда, ее сегодня ночью чуть не прикончили, но пока жива.
Потапов тоже почему-то испугался и рассердился на себя за это. И на Маню рассердился.
— Жены нет, Мань, — сообщил Потапов. Ее попытка осведомиться о его семейном положении его развеселила. Все-таки мужчины и женщины — это совершенно разные биологические виды. — Неужели тебе на вечере не доложили? Или ты в газетке никогда про меня не читала?