Некоторые зубцы, которые сворачивал наш крюк (защитники замка, конечно, пытались поджечь машину, но пока им это не удавалось), так вот, некоторые зубцы поддавались подозрительно легко. Память Андрэ де Монгеля подсказала ответ. Если бы мы не свернули эти зубцы, то когда мы подошли бы к самим стенам, защитники обрушили бы их нам на головы.
– Не боюсь. Смерти нет. А гибель тела надо просто перетерпеть.
– Так это... – Тибо снова завертел головой. – Поговорил я на постоялом дворе кое с кем... Дорога, говорят, опасная. Живёт тут, говорят, один барон. По названью-то – барон, а по сути – натуральный разбойник. Грабит путников без всякого снисхождения. Что хошь делает.
– Понятно, – оборвал я эти излияния. Залез в кошелёк, достал пригоршню серебра. – Держи. Ты это честно заработал. Ну, держи же!
– Так давно уже нет в Лангедоке настоящих, уважаемых святых. Это ж такие земли... еретики тут одни...
Большая пьянка, которой закончился второй день в замке эн Бернарда, ничем принципиальным от пьянки, случившейся в день первый, не отличалась. Снова все говорили друг другу здравицы, снова Рауль, упившись, волком посматривал на Бернарда, снова бренчали музыканты, все орали солдатские песни и кидались костями в собак. Или в слуг.