– Вот так, – сказал Чапаев. – Правильно. Чем лясы точить.
Кавабата свирепо захохотал, и его глаза сверкнули.
– Становится холодно, – сказал он, словно ничего не произошло. – Вернемся к столу.
– Место, где мы только что побывали, – я имею в виду эту черную степь с кострами – показалось мне довольно мрачным. Если Внутренняя Монголия, о которой вы говорите – что-то похожее, то я вряд ли захотел бы там оказаться.
От стальной двери донесся стон, похожий на вой раненного волка. Пуля сшибла органчик с подставки, и он шлепнулся на пол совсем рядом со мной. Наконец-то, думал я, ползя к кулисам, наконец-то я попал в люстру. Боже мой, да разве это не то единственное, на что я всегда только и был способен – выстрелить в зеркальный шар этого фальшивого мира из авторучки? Какая глубина символа, думал я, и как жаль, что никто из сидящих в зале не в состоянии оценить увиденное. Впрочем, думал я, как знать.