— Прямо как свежепросольные огурцы, — сказал я, целуя ее.
— Леля очень устает на работе? — спросил я.
— Товарищ лейтенант, я только на минутку, — тихо сказал я. — У нас вот с ним цинка на двоих…
— Идемте, сиделище нашел! — сказал Вася Лучников, подойдя к нам.
— Толя, я прямо с вокзала. Меня отпустили на день. Сюда пускать не хотели, сегодня не приемный день. Но здесь Неуважай-Корыто…
Меня опять перевели в новую палату, где никто не умирал, а все только и говорили о еде. Теперь я все время хотел есть — и во сне, и наяву. Я жил от завтрака до обеда и от обеда до ужина. К этому времени нормы питания повысили, а потом еще раз повысили; к тому же стали приходить из тыла посылки; их вскрывали и распределяли между больными.