Сделал я это не без задней мысли. Мой противник – а Невидимка еще со вчерашнего дня стал казаться мне кем-то вроде невидимого соперника по партии в какие-то вселенские шахматы – сейчас неуверен в себе. Он не знает, удалось ли ему провести погоню. Я хотел усилить его неуверенность до той точки, после которой Невидимка начнет ошибаться.
Пленник в ответ процитировал Хурина Талиона, погибавшего с криком «Ауре энтулува» – «Наш день еще настанет!», после чего прошипел какую-то длинную фразу на квенья, из которой я разобрал лишь «победа» и «мучительная смерть».
– Это что за дискриминация? – Макс вскинул подбородок – будь у него борода, она бы воинственно топорщилась.
– Часом, не гонорар за Парамошу? – хмыкнул полковник.
– Тьфу, черт! – ругнулся Туруханов. – А, вот!
– Идем в Бай-Муры. Будем вытаскивать седьмую группу. Они выбросились вчера вечером. Должны были оседлать тропу. – Фразы командира отрывистые и четкие, словно винтовочные выстрелы.