Глаза, наконец, хоть немного адаптировались, поэтому я могу различить проем в борту и устремляюсь в него.
Расслабились, избаловались. При Стройке-то, особенно при бывш. святом Иосифе маленький народец сидел тише воды, ниже травы – да и то уцелел только благодаря Инквизиции – потому что стучал каждый второй на каждого первого, а первый на второго.
Сзади раздался какой-то странный хекающий звук. Я оглянулся…
– Будешь много выступать – уши бантиком завяжу! – пообещал я.
Материалы по делу Парамонова. Те самые, что сгорели этой – нет, уже прошлой – ночью в участке.
– Вы всегда думаете о работе? – поинтересовалась девушка.