– Брат Гром не может связаться с вами лично, – сообщил вызывающий, глядя при этом, насколько я мог судить, куда-то мимо Серова, словно пытаясь разглядеть нечто в глубине комнаты, на столе с лотками. – Обстоятельства… поэтому он попросил меня связаться с вами и передать…
Чудеса современной магии, чудеса магии… Ну что нормальному человеку в этих чудесах? С тех пор, как Иконников обнаружил, что хрустальная линза с успехом заменяет хрустальный шар, эфирники появились чуть ли не в каждом доме. Несмотря на вечные во времена Стройки проблемы – то с хрусталем перебои, то с полировкой… И что – стали люди от этого счастливее? Ничуть. Все жаловались, дескать, смотреть нечего, одни молебны. Теперь у меня восемь программ в эфирнике, не считая попадающих ко мне по ошибке, наводками от соседей с восьмого этажа, поставивших себе тарелку. Я бы и сам польстился, но вы знаете, сколько сейчас стоят золотые яблочки?
Курешан ржет, а меня от этого ржанья передергивает. Я все еще не могу забыть тот, месячной давности рейд на плато. Ползущие внизу по склону облака, холод, слепящий снег, вьюга, нещадно бьющая в лицо, стрелы из-под карниза и катящиеся вниз фигурки. И немигающий взгляд желтых глаз.
Если бы у меня под боком оказалась стена, я бы сполз по ней. Но остатки стены едва доходили мне до колена, поэтому я ограничился тем, что огласил квартал тихим воем, весьма похожим на волчий.
– Вся тысяча, – поправил Колька. – Уже измерили.
– Да… Служил. Не «Вымпел», конечно, не «Альфа»…