Мясистая длань Малинкина надвинулась на меня из глубины алюминия, и зеркало потухло.
– Семьдесят, – бросил я решительно. – Семьдесят и двадцать вперед.
– Знаешь, Коль, – прошептал я, – спасибо, но я этот балаган на тебя оставлю. Материал вы в участок повезете?
– Ну что, Осенев? – ласково поинтересовалась сестра Феврония. – Отвечать будем?
– У него на рукаве был вышит старинный иероглиф, – охотно пояснил мой товарищ, – из тех, какими мы пользовались прежде, чем заимствовать даэроновы руны. – Я вспомнил, что консервативные биармийцы так и не перешли на общеэльфийскую письменность – тенгвар, – по преданию восходящую чуть ли не ко временам самого Феанора. Впрочем, по тем легендам эльфы до Четвертой Эпохи жили едва ли не вечно, так что доверия у меня к ним не больше, чем к неправдоподобным генеалогиям из книги Бытие.
Впрочем, остальным четверым придется крутиться еще резвей, чем мне.