Воины довольно дружно прокричали: «Слава!» Геонтий подвигал складками на лбу, глаза были озабоченные.
— Не лично, а во вверенную ему часть здания...
— И последнее, — сказала она тихо, но в мёртвом голосе внезапно зазвенели странные струнки, он обрёл живые нотки, — трое сынов у меня...
— Мы повинуемся тебе, Воззвавший К Нам, — произнес он сильным холодным голосом. — Говори, что делать. Кого сокрушить, чьи города и села сжечь, кого предать страшной смерти.
— Ну, есть еще желающие сказать мне «Эй ты, тцар»?.. Повторяю, я добрый и всемилостивейший... пока что всемилостивейший, так что пользуйтесь моей мягкостью!.. Так вот я милостиво повелеваю встать на колени и наклонить головы. Да, повяжут. Но не казнят, уроды, поняли? Всего лишь отправят на корабли. Гребцами, а то у нас тут неделями не бывает ветра.
Десятка два воинов умчались вперёд, около сотни неслись позади, и еще пара сотен рассыпались в стороны, прочёсывая каждый овраг, каждую впадинку, заглядывая за каждый придорожный камень.