– Да, но я смогла взять только хлеб и сыр, – объяснила она, доставая сверток из складок широкой юбки. – Я не могла вынести из дома больше, не возбудив при этом подозрений. Роберт, – Элизабет не дала отвлечь себя такими прозаичными вещами, как еда, – где ты был, почему бросил меня одну и что…
– Я не считаю, что моя честь была под угрозой, но даже если и так, я не понимаю, как убийство этого юноши могло бы восстановить ее. Что же касается моего доброго имени, то оно также не единожды подвергалось сомнению.
– Я не могу поверить, что вы действительно сделали это. Удар ладонью по столу прозвучал громовым раскатом.
Кое-кто последовал за ней в зал – одни из чувства вины, что пренебрегли светскими обязанностями, другие из нежелания наблюдать, как Ян проигрывается в пух и прах.
Однако ее беспокойство оказалось напрасным: Ян продолжал выказывать к обсуждению живейший интерес. Четыре раза комитет обращался к нему за советом, четыре раза он с улыбкой вносил дельные предложения, и четыре раза они не принимали их в расчет. Все четыре раза Ян никак не проявил своего недовольства и даже не показал, что он вообще заметил этот факт.
– В этом нет нужды, – сказал он, скрывая растерянность за чрезмерной веселостью, – я всего лишь рыцарь, не герцог и даже не граф.